Среди тысяч эпизодов и фактов, связанных с Японией, нельзя не упомянуть еще один – катастрофа 12 августа 1985 года, падение в горах Гумма самолета, выполнявшего рейс № 123 по маршруту Токио-Осака.

На страницах этого ресурса я в основном знакомлю читателей с традициями и особенностями жизни Японии в целом или ее регионов в отдельности, в то время как та трагедия лежит несколько вне основного логического ряда. Почему мысли о том событии я решил поместить на страницы своего сайта? Наверное, по ряду причин – и из-за масштабов трагедии, и потому, что она произошла в период начала моего знакомства с Японией, а также потому, что я спустя много лет побывал на месте трагедии и кожей ощутил весь ужас происшедшего.

1) Монумент в память о погибших в авиакатастрофе 12 августа 1985 года

12 августа 1985 года я был дома в Мытищах, несколько дней спустя после возвращения из Казахстана, где работал в студенческом стройотряде. Обычный летний день, разгар каникул. Позади два учебных года, и я уже знаю большую часть иероглифов, входивших в студенческий минимум, но все также плохо говорю, не имея практики общения на японском. В тот день в истории Японии случилась та величайшая авиакатастрофа. На следующий день, открыв «Комсомольскую правду», я прочитал об ее деталях, и с тех пор никогда не забывал о ней.

Что и как произошло? 12 августа 1985 года в 18 часов 12 минут местного времени огромный Боинг-747 японского национального перевозчика авиакомпании JAL вылетел из токийского аэропорта Ханэда и спустя несколько минут занял предписанный эшелон и взял курс на осакский аэропорт Итами. Самолет находился в эксплуатации с 1974 года и проходил все плановые технические работы. На борту огромного воздушного судна находились 524 человека – 509 пассажиров и 15 членов экипажа.

Середина августа – пик летних отпусков в Японии, период традиционного японского народного праздника О-бон – это, напомню, день поминовения усопших, берущий начало в синтоистских верованиях японцев. В преддверие 15 августа все японцы стремятся вернуться домой или же в те места, где родились и где проживают их здравствующие родственники, а также где покоятся души родственников ушедших. Ничего удивительного нет в том, что все пассажирские места в самолете были заняты. Думаю, многие летели домой в праздничном настроении; наверное, среди пассажиров было немало тех, кто провел в Токио выходные и возвращались полные впечатлений. Было много детей, ведь август – период летних каникул.

…Среди экспонатов музея в деревне Уэно на западе префектуре Гумма, где неподалеку самолет разбился, - много личных вещей летевших в тот день пассажиров. Очень больно видеть все это – полусгоревшие записные книжки, поломанные очки, залитые кровью детские игрушки… Среди прочего мне запомнились игрушечные фигурки Микки Мауса и прочих героев Диснея. Это и понятно – открывшийся за два года до этого Токийский Диснейленд в августе традиционно заполнен множеством детей из разных регионов страны, и многие осакские дети возвращались домой вместе с родителями после прекрасно проведенных выходных.

Итак, спустя 12 минут после начала полета в хвосте самолета раздается взрыв. В кабине экипажа срабатывает аварийная сигнализация, сообщающая о падении давления в салоне. Далее для точности я процитирую Википедию: «Пилоты пытались выяснить причину взрыва в хвостовой части самолёта, сопровождавшегося разгерметизацией. Поскольку самолёт продолжал лететь нормально, экипаж не сразу понял, насколько все серьёзно. Командир воздушного судна предположил, что сорвало створки шасси. Бортинженер сообщил о неисправности гидравлических систем. Командир принял решение лечь на обратный курс, второй пилот повернул штурвал вправо, но самолёт не слушался руля. Все четыре гидравлические системы вышли из строя, самолёт стал неуправляемым».

С этой минуты, что бы ни делал экипаж, самолет верно шел к своей гибели. Уже в наши дни, отыскивая детали той трагедии в интернете, я наткнулся на запись переговоров экипажа с наземными диспетчерскими службами. Из них, в частности, понятно, что командир принял решение вернуться в аэропорт Ханэда. Примерно в 18:27, всего через 15 минут после начала полета, борт начинает разворот, оставляя справа гору Фудзи, и пытаясь найти обратный курс, примерно вдоль хайвэя «Тюо». Но из-за разрушения хвостового оперения нормальный полет был невозможен. Вообще чудо, что пилоты еще несколько десятков минут умудрились хоть как-то управлять самолетом.

Вернусь к документальной хронологии: «к 18:33 двигатели лайнера ещё подчиняются командам пилотов. КВС предпринимал всё, чтобы повернуть самолет на обратный курс. Но лишившийся стабилизатора самолёт с возрастающей амплитудой продолжал раскачиваться по всем трём осям. Лайнер продолжал лететь и одновременно то набирать высоту, то резко снижаться…

…Дифференцируя тягу левых и правых двигателей, экипажу удалось повернуть самолёт на восток и рейс 123 лёг на курс, благоприятный для посадки в аэропорту Ханэда. Однако в 18:41 на высоте 6600 метров самолёт стал полностью неуправляемым и сделал круг радиусом 4 километра. Отчаянными усилиями командиру удалось вернуть рейс 123 на прежний курс».

2) Карта последнего полета Боинга-747

Как видно из карты-схемы, лайнер летел хаотично, и в какой-то момент перестал «слушать команды». Экипаж боролся до конца, но конец был неизбежен. Помню фрагменты записи. КВС до последнего пытается что-то сделать, через треск и шум слышны его крики «Тяга! Тяга!». И после этого – страшный взрыв. В районе озера Окутама кто-то сфотографировал самолет с земли (в музее можно увидеть этот снимок) – жуткая картина – самолет без хвоста.

«Правое крыло лайнера задело верхушки деревьев на вершине горы и оторвалось, после чего рейс JAL 123 опрокинулся на «брюхо», пролетел несколько метров вперёд и на скорости 397 км/ч врезался в лесистый склон горы Такамагахара на высоте 1565 метров над уровнем моря в 100 километрах к северо-западу от Токио», в труднодоступном горном районе на стыке префектур Гумма, Сайтама и Нагано. «В результате удара о склон горы лайнер полностью разрушился, его обломки разлетелись на расстояние до 5 километров, тут же вспыхнул пожар».

…Вернусь немного к свой собственной жизни. Как писал в эссе о Хоккайдо и посещении мыса Соя, откуда виден Сахалин, первый год учебы в вузе и познания японского языка совпал с другой жуткой катастрофой в небе – в ночь на 1 сентября 1983 года после попадания ракеты разбился Боинг корейской авиакомпании, унося сотни жизней в воды Татарского пролива; среди погибших было много японцев. Прошло два года – и вновь страшная беда. Может быть, странно, но почему-то меня лично такие события лишь больше притягивали к объекту – стране изучаемого языка. И уже тогда, помнится, я захотел побывать на местах тех двух трагедий и отдать дань памяти жертвам.

В первом случае это удалось сделать безо всяких препятствий – надо лишь добраться до Хоккайдо, а к самому мыса Соя ведут нормальные автодороги. Другое дело – рейс 123 ДЖАЛа. Вблизи места падения самолета я оказался в 2020 году, спустя много лет после Хоккайдо, и той поездке предшествовала определенная подготовка. Хотя деревня Уэно, где рухнул тот самолет, и не так уж далеко от Токио, места те не туристические, довольно труднодоступные и малонаселенные, с плохой мобильной связью и без особой наглядной навигации.

Судя по карте, к точке ведут государственные дороги №462 от Фудзиока (а туда можно доехать по хайвею «Канъэцу» Токио-Ниигата), либо №299 через Титибу – популярное туристическое направление в преф.Сайтама. Однако навигаторы в машине вели совсем по-другому, с севера, через 254-ую дорогу от Симонита вниз и далее по 45-ой местной дороге префектуры Гумма. Навигаторы, как известно, часто «дурят», но в этом случае все было абсолютно правильно – в деревне Уэно именно местная дорога – наиболее комфортная, в отличие от государственных, которые на перевалах между Нагано и Гумма и Сайтама и Гумма превращаются чуть ли не в пешеходную тропу с шириной чуть более одной машины.

Также трудно было добираться сюда и спасательным службам на следующий день – 13 августа. Еще труднее, думаю, было вывозить тела погибших и остатки самолета – грузовики там точно не разъедутся. Рядом с поселковой администрацией я увидел большую свободную площадку у реки, не занятую ничем. Потом в музее «Рейса 123» там же, в Уэно, я увидел фотографии 1985 года, где видно, что на той же площадке были плотно припаркованы автобусы, которые, видимо, привозили спасателей, а также журналистов. На других снимках – очередь к единственному имевшемуся в маленькой администрации городскому телефону, очередь из журналистов, торопящихся передать в редакции свои первые репортажи.

3) В музее рейса «ДЖАЛ-123»

Известно, что спасатели очень долго ехали до места падения. Первые прибыли утром следующего дня. Выжившие (а 4 человека выжили) говорили, что стоны еще живых пассажиров были слышны долго в ночи, но потом всё затихло, и к моменту приезда спасателей оставалось главным образом лишь вывозить тела и останки. Говорили, что американцы, военные базы которых находятся по всей стране, вызывались первыми выехать на поиски места трагедии и вывозить оставшихся в живых, но по каким-то причинам японцы отказались, а свои собственные спасатели добирались, как указано, слишком долго. Судя по фотографиям, это были войска Сил самообороны. В Японии есть горные спасатели, но масштаб трагедии был таким, что, думаю, потребовалось участие огромного количества людей, и это могли бы только вооруженные силы.

Трагедия случилась вечером. В Японии темнеет рано. Плюс к тому, как я сам убедился, к ее месту от больших дорог и населенных пунктов ведет одна единственная узкая горная дорога, да и до непосредственного места трагедии надо было, видимо, добираться от места стоянки машин пешком горными тропами, либо как-то пользоваться вертолетами. Действительно, даже если живых было поначалу и больше, многие просто не дождались помощи.

4) Дорога к месту катастрофы

…Помню, как поразила трагедия меня, студента второго курса. Япония, в те годы экономически держава номер два в мире, поражавшая всех темпами роста, качеством производства и быстро растущим качеством жизни, привлекавшая меня, студента, который еще там не бывал, свой «идеальностью» что ли, незыблемостью некоторых базовых понятий, таких как безопасность... Это и по сей день так. В Японии спокойно. В Японии безопасно. Но тот пример показывает, что и в «идеальной» Японии бывают случайности, приводящие к трагедиям.

Что же привело к той трагедии? Вновь все тот же человеческий фактор – условно говоря, не докрученные до конца гайки. Кто-то когда-то давно что-то где-то не дожал, не доделал, не докрутил. Крохотная конструкция расшаталась, передав дефект более крупным узлам. Произошла разгерметизация. Металл под давлением не выдержал и у самолета оторвало хвост. Борт стал неуправляемым и, что бы пилоты ни делали оставшиеся минуты, был обречен.

Вновь процитирую официальные источники: «В ходе расследования было установлено, что 2 июня 1978 года борт JA8119, заканчивая рейс JAL 115 по маршруту Токио—Осака, ударился хвостовой частью о взлётную полосу аэропорта Осака, в результате чего был повреждён хвостовой гермошпангоут. В процессе проведения ремонта не были до конца выполнены технические условия, предусмотренные компанией «Boeing», согласно которым предписывалось произвести укрепление повреждённых половинок гермошпангоута с помощью цельной пластины-усилителя, закреплённой тремя рядами заклёпок. Проводившие ремонт техники вместо установки единого усилителя с тремя рядами заклёпок применили два отдельных усиливающих элемента, один из которых был закреплён двойным рядом заклёпок, а второй всего лишь одним рядом заклёпок». Вот это и была причина! «Под воздействием переменных нагрузок во время циклов «взлёт-посадка» металл толщиной 0,9 сантиметра в местах сверления постепенно разрушался и в конце концов не выдержал. При наборе высоты во время выполнения злополучного рейса JAL 123 ослабленный гермошпангоут не выдержал давления и разрушился, при этом перебив трубопроводы гидравлических систем. Вырвавшийся из салона под большим давлением воздух поступил в полость вертикального оперения, не рассчитанного на такую нагрузку и это привело к отрыву вертикального стабилизатора и потере управления». …Мне и по сей день кажется, что такое в Японии невозможно. Оказывается, от человеческих ошибок и халатности не застрахован никто.

Четыре человека чудом выжили. Это при том, что самолет врезался в гору на скорости несколько сотен километров в час, а обломки самолета находили на расстоянии до 5 километров. Одна из выживших – 12-летняя девочка по имени Кэйко Каваками – стала героем множества газетных публикаций. О ней я прочитал и в «Комсомольской правде», в той газете наиболее подробно описывались детали катастрофы, а интернета тогда не было. Она, как и трое других выживших, сидели в хвосте салона. Напомню, часть хвостового оперения была оторвана, и, судя по всему, часть обшивки салона тоже, и потому Кэйко вспоминала о том, что увидела в какой-то момент над собой звездное небо.

Кэйко Каваками давно выросла, у нее семья, она получила среднее медицинское образование, тихо живет где-то в провинции, работает в больнице и не дает интервью. Имена трех других выживших не стали столь широко известны. Когда я был на месте трагедии, у монумента, на котором высечены имена погибших, я заметил, что были и еще несколько человек с фамилией Каваками. Наверное, это была одна большая семья, а выжила одна девочка… Почему-то мне кажется, что они отдыхали в Токио, может быть как раз в недавно открывшемся Диснейленде, и возвращались домой в Осака воскресным вечером. Наверное, на меня так повлияли увиденные в музее на месте трагедии обгоревшие игрушечные Микки Маусы.

5) Фамилия Каваками – возможно, родственники выжившей Кэйко Каваками

Всего 12 августа 1985 года погибли 520 человек, и это вторая по масштабам катастрофа в истории авиации и самая крупная – с участием одного самолета. Конечно же, это и самая крупная трагедия в истории Японии. Столько жертв в один день не было за 40 лет после войны… (позже случались сильные землетрясения).

Падая, многие писали предсмертные записки. Некоторые из них, на которых трудно что-либо разобрать (написанные дрожащими руками иероглифы напоминают неразборчивые каракули), выставлены в местном музее. Музей трагедии рейса 123 в деревне Уэно, где я был в мае 2020 года, принес одни из самых сильных по степени тяжести впечатлений от увиденного в Японии, наряду с Мемориалом Парка мира Нагасаки, Музеем «возвращенцев» (военнопленных) в Майдзуру, пещерами-схронами в южной части основного острова Окинава и Мемориалом летчиков «спецотрядов» в Кагосима.

Дата 12 августа все реже вспоминается в стране, но иногда и в наши дни я вижу репортажи, главным образом рассказывающие о посещении родственниками погибших мемориала на месте той трагедии в горах Гумма. Существует общество родственников погибших. Уже давно выросли дети тех, кто тогда погиб, и постепенно уходят родители многих жертв. Надо сказать, что авиакомпания Японские авиалинии (JAL) помнит о том дне. В упомянутых репортажах я видел, как 12 августа вместе с родственниками жертв на гору, где упал самолет, поднимается президент авиакомпании Акасака. Он шел в гору в черном траурном костюме и белой рубашке, обливаясь потом, ведь это разгар самого жаркого периода в Японии. Конечно, это лишь часть бремени авиакомпании: уверен, что родственникам были выплачены компенсации и т.п.

В расписании авиакомпании нет большего такого рейса под номером 123. Нет уже давно и Боингов-747 – как нет уже практически ни в одной авиакомпании мира (остались лишь грузовые версии 747-го). Прошло почти 40 лет. Насколько я знаю, больше не было авиакатастроф с участием самолетов «Японских авиалиний». Для меня ДЖАЛ остается одной из самых надежных авиакомпаний мира, которой я давно предпочитаю летать внутри и вне Японии. Человеческая память постепенно стирает горькие и трагические страницы, стараясь отвлечься и сосредоточиться на положительном и добром.